Мистерия силы. Трилогия - Страница 41

На следующий день в селении с утра начались гулянья. Повсюду люди веселились, пели. Юноши и девушки в праздничных нарядах водили хороводы под запевки. И ярмарка всех зазывала своими новыми работами мастеровыми. Здесь прямо на повозках пестрели вышивки, наряды, фигуры дивных птиц, животных, статуэтки грациозных дев-богинь, свирели, дудки, повязки, пояса и медальоны с резными знаками, чарующими взор, — словом, множество всего, что Ведам было интересно и полезно искусством этим непростым с его таинственным значеньем. В этой шумной праздничной толчее появился Ерофей — тот самый странник, что решил здесь погостить, а может, и остаться насовсем. Он шёл не спеша, с удивлением глядя на радостных людей, разглядывая дивные товары ярмарки, и сам улыбался, чувствуя в себе странную радость, неведомую ранее.

Тут внимание Ерофея привлекло нечто невероятное и совершенно необъяснимое логикой рассудка: два молодых ведрусса, стоя шагах в четырёх друг от друга, смотрели на девушку, стоявшую между ними; но эта грациозная девушка не просто стояла — она совершала какой-то немыслимый трюк: постояв на месте, она воспаряла над землёй и зависала в воздухе на какое-то время, не имея никаких опор и страховок. И в тот момент, когда она находилась в воздухе, она раскидывала в стороны руки и звонко восклицала:

— Радости всем да нареченья светом!

В этот момент оба ведрусса хлопали в ладоши, отчего в воздухе происходил странный трепет, а ведрусса плавно опускалась на землю. А затем уже они воспаряли над твердью и восклицали:

— Взыграла молода Поющая Вода!

Они плавно опускались, и всё начиналось сначала. У Ерофея слегка помутился рассудок. Но он быстро взял себя в руки, осознав, что он всё-таки пребывает в краю непредсказуемых людей. Осмотревшись, Ерофей пошёл дальше. Внезапно он повернулся в ту сторону, где весело пели двое молодых людей — парень и девушка. Он их узнал: они вчера сидели там, где он с ведруссами общался. Эти двое производили впечатление театрального свойства: парень громко пел куплеты на манер частушек, а девушка плясала, как бы в подтверждение этих певчих фраз. А рядом два весёлых паренька подыгрывали им на деревянных ложках.

И вот зазвучал очередной запев:

— Ерофей гулял по свету
И больших людей искал;
Потерял свои штиблеты
И по саду заскучал.
А в саду — одна отрада,
Ерофей про всё забыл;
Что искать, когда всё — рядом?
И кому покой не мил?

Девушка лихо отплясывала. А парень подтанцовывал в паузах меж куплетами.

Ерофей застыл на месте. Это про него сейчас они пели… И вдруг ему стало смешно и радостно. Он понял, что всё здесь взаимосвязано и никто не держит внутри себя ни единой обиды и ни одной плохой мысли. И Ерофею от этого стало ещё теплее и веселее. Ему захотелось пуститься в пляс вместе с этими радостными людьми, забыв обо всём на свете. Да, это действительно была страна великих людей — странных волшебников с простыми деяниями. И он полностью окунулся в стихию праздника… А спустя несколько дней Ерофей и вовсе забыл, для чего он прибыл в этот край, — он счастлив был, живя в саду и не ища себе проблем.

Но в селении появился новый человек…

Этот новый человек был не таким, как Ерофей. Он был опрятен, спокоен и терпелив, его вежливость иногда бывала подчёркнутой. Держался он спокойно и достойно, не вызывая подозрений и лишних толков. Звали его Клавдий. Этот Клавдий появился в селении Ведов как-то вполне естественно, непринуждённо глядя на людей, проезжавших мимо на лошадях, на то, как они запускают в небо своих ручных птиц, как интересно разговаривают — чуть ли не стихами, только без рифмы, как поют хором; лишь одно его вдруг напрягло и заставило остолбенеть на какое-то время: он увидел, как из сада молодая ведрусса выводит медведя. Медведь этот был очень послушен и даже ласков (если в этом контексте возможно такое выражение) в общении с ней, он что-то урчал в ответ на её обращение к нему: «Баюн, Баюнушка, медку захотел, лакомка…» Клавдий пытался понять уклад жизни этих необычных людей и их намерения. Но он ничего не мог окончательно уяснить. С первой встречи, когда один из ведруссов обратил на него внимание, Клавдий держался естественно и открыто. Он спросил у ведрусса:

— Радости, молодец, тебе и здравия. А где тут у вас главный?

Тот ведрусс посмотрел на Клавдия и ответил:

— Главных нам не дано. Ну, а коли желаешь принять новый опыт, так считай, что мы все, как один, составляем сей мир и несём его радость. Ступай вон к тем ивам, что над нашей рекой брег тенями чаруют; там теперь старший Вед наставленья даёт всем, кто хочет общаться с водою, — звать его Свадомир.

И он указал рукой в сторону реки.

— Благодарствую, брат, — ответил Клавдий.

Ведрусс пошёл своей дорогой, а Клавдий направился прямиком к реке.

На берегу реки сидел народ, а ближе к воде стоял тот самый Свадомир. Клавдий подошёл поближе к нему, желая конкретно войти в контакт.

Увидев нового человека, Свадомир произнёс:

— Откуда, молодец, прибыл и каких радостей нам привёз?

— С южных волостей я, что морским побережьем овеяны. Вот, хотел погостить тут у вас да заодно узнать, как живётся народу вольготному в этих краях, где сады да леса; чем промышляет народ ваш — для истории нашей полезно оно. Я веду обучение там, у себя, и хочу, чтоб летопись сохранялась достойно.

Сказав всё это, Клавдий пристально посмотрел на Свадомира.

Ведрусса Свадомира же его ответ нисколько не смутил, не удивил и не встревожил. Он просто ему ответил: